Экономика храмостроительства: кто и как платит за духовные скрепы

Людмила Бутузова

Один храм на пять девятиэтажек

Напомним: с 2000 года в стране появилось 20 тысяч новых православных приходов. Этот невероятный прирост сильно смущает, если вспомнить, что церковь формально отделена от государства, и ещё больше смущает, что это происходит на фоне «оптимизации» образования и медицины, в ходе которой было ликвидировано 27 тысяч школ и 11,5 тысяч поликлиник и больниц. То есть с 2000 года на одну вновь открытую церковь пришлось 1,5 закрытых социальных объекта!

Откуда деньги на такое активное храмовое строительство? По церковной легенде, храмы строятся на пожертвования прихожан. Позвольте усомниться. Реально верующих и регулярно посещающих церкви прихожан не так много, и в массе своей это бедные люди — пенсионеры, граждане, измученные болезнями и житейскими неурядицами. Их скудных пожертвований не хватает даже на пропитание попов. Тем не менее, число священнослужителей множится с той же скоростью, с которой растут «народные храмы».

Ответ на вопрос «сколько нужно церквей, чтобы удовлетворить тех и других?» всегда субъективен и зависит от личности отвечающего. С точки зрения протоиерея Ткачева, например, должна выдерживаться пропорция «1 храм на 5 девятиэтажек». То есть чисто математически в среднем пожертвований 2000 жильцов хватит, чтобы поддерживать достойное существование священнослужителей небольшого микрорайона. А сколько стоит сама церковь – её строительство и убранство? Почему нигде нет официальных данных? Что в них секретного, если деньги на стройку давали простые люди, которые вправе знать, как распорядились церковники их пожертвованиями? Глухота вокруг этого вопроса лучше всего доказывает, что существует какой-то контур экономики, в котором циркулируют не учтённые финансы и придуманные толпы жертвователей, готовых ради храма во дворе снять с себя последнюю рубаху.

Село не утонуло

На самом деле, примеров, когда люди отдавали последнюю рубаху на строительство церкви, хоть и немного в современной России, но они есть. Только мотивация была другая – не окормлять святую дружину патриарха, а восстановить историческую справедливость в своем селе. Корреспондент «Новых Известий» была очевидцем, как это происходило в Ульяновской области.

Старинное село Архангельское, которое не раз упоминается в романе Гончарова «Обломов», считалось навсегда потерянным для поклонников писателя и его земляков: в 50-е годы прошлого века, когда строили Куйбышевское водохранилище, оно ушло под воду. 600 человек жителей переселили на новое место, в полутора километрах от старого и оставили селу то же название. В «благословенном уголке» (так называл Архангельское Гончаров) накануне затопления ещё сохранились развалины театра ХVII века и дворянской усадьбы Дурасова, на центральной площади села в окружении старого парка стоял фундамент пансиона для дворянских детей, где учился Иван Гончаров. На новую точку люди уходили голяком, захватив с собой только то, что можно унести на руках. Повезло тем, у кого были бревенчатые избы, тоже, к слову сказать, из XIX века. Бревна раскатали и перенесли в новое Архангельское, поближе друг к другу — получилась заповедная улица. Восемь домов сохранились до сих пор.

Михайло-Архангельскую церковь, построенную на народные деньги ещё в XVIII веке (она тоже не раз упоминается Гончаровым в романах) спасти не удалось. По воспоминаниям старожилов, церковь гибла мучительно, драма разворачивалась у всех на глазах: «Вода уже сомкнулась, а храм будто кто снизу выталкивает. Колокольню тросом сдернули, пала она еще до затопления. Купола, кресты три дня держались… Лет десять потом в том месте вода воронкой ходила». Школьные учителя, и первая среди них краевед Татьяна Михайлова, вместе с ребятами восстановили историю Архангельского с самого основания в ХII веке, «гончаровские» места вычислили по роману. «Дети понимают, как важно сохранить старых дух, спешат всё сфотографировать, записать и запомнить», - говорила Михайлова.

Девять лет назад, в самую жару, Волга преподнесла старательным архангельским детям подарок. Она отступила на три километра, практически полностью обнажив старое село. Вся школа ходила в экспедиции собирать трофеи. Нашли много — от копейки 1812 года выпуска до столярного станка середины ХIХ века, причем в рабочем состоянии — умели гончаровские земляки делать инструмент на совесть. Ухваты, чугунки, вилы, посуду считали на тележки, до школьного музея доехало штук двадцать. А вот храм — нет, не нашли, как будто он покинул Волгу, оборвав архангельцам родословную.

— Как-то нехорошо стало на душе, — рассказывала тогдашний председатель сельсовета Валентина Баклушина. — Собралось все село, сидим чернее тучи. И вдруг как озарило — надо строить новую церковь. Была она – вся жизнь вокруг нее крутилась, люди объединялись, а мы как бирюки неприкаянные. Имя сразу пришло — Рождества Пресвятой Богородицы. За два года построили — на свои средства и, по-старому сказать, на субботниках. Не было у нас никаких спонсоров, все сами – кирпичи делали, раствор месили. Правило такое: идешь мимо – остановись, копни лопатой, как бы не был занят, тачку с мусором отвези. Пенсия пришла или кто где подкалымил – неси, сколько можешь. Всё записывалось, каждый рубль на учете – кому за что и сколько заплатили. Купол дороже всего обошелся – под миллион, пришлось заказывать, хоть жестянщики в селе есть, помогали. На круг вышло два миллиона рублей за всё. Сами удивились: откуда в селе такие деньги? Сроду хорошо не жили… Но как отстроились, все у нас в гору пошло. Полный порядок с жильём, учёбой, бизнесом и даже с ценами: сотка земли выросла до ста тысяч рублей.

Молебен в честь открытия проводил батюшка из Ульяновска. Удивился: «Два миллиона за такую церковь? Это чудо! Простая часовня на 50 человек стоит десять».

Сколько стоит замолить грех?

Среднюю цену отдельной церкви ещё недавно можно было узнать, лишь благодаря оговоркам и проговоркам священнослужителей. Официальная стоимость (в более-менее реальном приближении) стала появляться после 2010 года, когда в Москве запустилась программа «200 храмов» и РПЦ получила от столичных властей 143 земельных участка под застройку». Покопавшись на церковных сайтах, можно узнать, что: большой храм на 500 прихожан стоит от 250 до 500 млн. рублей. Малый храм на 250 прихожан - 90 млн., минимальная цена деревянной часовни - 9.9 млн.. Итого средневзвешенная стоимость объекта получается 150,64 млн рублей. На горбу прихожан – пусть они даже денно и нощно месят раствор и таскают тачки с мусором – такую стройку не вытянешь. Никто их и не просит это делать, всё давно на потоке, в том числе финансы. По данным аналитиков, каждый год в России на "храмоздательство" выделяется 150 миллиардов рублей. Откуда они берутся? Объяснить взялся известный московский бизнесмен Сергей Васильев на своей странице в Фейсбуке:

«…Разберёмся, о чём говорит эта цифра? Как ни странно, такое бурное храмостроительство означает совсем не всеобщую воцерковлённость русских людей. И даже не амбиции РПЦ и лично Кирилла в ускоренном насаждении православной веры в России. Эта цифра говорит о количестве... богатых бизнесменов и успешных компаний в России.

Ведь, кто строит эти храмы, точнее на чьи деньги их строят? Если отбросить единичные случаи восстановления крупных храмов (типа комплекса на Соловках или Троице-Сергеевой Лавры), когда привлекается федеральный бюджет и возрождаются выдающиеся памятники культуры, основная масса храмов (90-95%) строится и восстанавливаются на частные деньги и пожертвования. Собственно, само строительство нового храма сегодня начинается с конкретного человека или компании, которые выражают желание построить храм и дать на это деньги.

Потом этот свой порыв он ещё и согласовывает с местной епархией, что бы та дала добро. Часто РПЦ просит этого человека, чтоб он не только построил храм, но и взял первоначально на себя содержание прихода, служителей храма. Так как обычно приход в первое время себя не окупает от текущей деятельности (продажи сувениров или треб).

В общем, ключевое звено в строительстве нового храма, это именно... богатый человек, решивший вложить деньги. Когда мы слышим про екатеринбургский спор «сквер или храм», то тут столкнулись совсем не Церковь и общественники - любители скверов. Тут столкнулось желание конкретного человека, Козицына (хозяина УГМК), построить в родном городе храм и жителей, которые хотят гулять по любимому скверу.

3 новых храма в сутки. Много это или мало? В году 365 дней, значит за этот год будет построено около 1100 храмов. Это означает, что в России за год нашлось около 1000 человек или организаций, решивших пожертвовать свои деньги на это дело. И не малые деньги, храм - не дешёвая затея.

И это - позитивный знак! Тут дело даже не в том, что богатые люди решили строить храмы. Важно что такие люди есть и они хотят строить что-то тут, в России. Сегодня они построят храм, а завтра, даст Бог, возьмутся за что-то ещё.»

При все уважении к духовным порывам богатых людей, их заступнику Васильеву изрядно досталось за «потрясающий взгляд с другого ракурса».

Небеса услышали

Хорошо, допустим, Васильев прав, и богатые люди, отведя душу на храмах, возьмутся за что-то ещё. Короче, найдут куда сунуть лишние 150 миллиардов, которые им «даст Бог». А бог где берёт? Давайте посмотрим. Крымский мост – 227, 92 миллиарда рублей. Космодром "Восточный": первая очередь - 120 миллиардов, 180 млрд. - в максимальной конфигурации. Реактор БН-800, звезда сайта "Сделано у нас", развитие атомной программы, одна из немногих сделанных вещей, которая в какой-то мере оправдывает существование нынешних российских властей, - 145,65 млрд... Все эти объекты мучительно строятся годами, вытягивая жилы из бюджета. При всем том, руководители вышеозначенных корпораций - лидеры по пожертвованиям церкви. По данным СМИ, на содержании у Крымского моста целая епархия, Роскосмос щедро покровительствует монастырям и, как говорят, содержит в штате собственных священнослужителей, атомщики банкуют безумное московское храмостроительство.

Удивляться нечему: нерушимый союз церкви и прогресса скреплен бюджетными деньгами и освящен патриархом Кириллом. «Чем динамичнее развивается жизнь, чем стремительнее развиваются научные и технические достижения, чем большую роль в жизни людей играют машины, автоматы и прочие бездушные системы, тем важнее для человека укреплять свой дух, чтобы никогда не стать рабом внешних обстоятельств, сохранить Богом данную свободу, а вместе с этой свободой и подлинное человеческое измерение своей жизни. Пусть Господь благословит строителей, жертвователей, всех тех, кто трудится для созидания Божиего», - речь патриарха на закладке храма «Неопалимая Купина» в Москве, в мае 2015 года транслировали все телеканалы страны наравне с пресс-конференциями президента Путина.

Средства на строительство «Неопалимой Купины» – 270 млн. рублей - выделила компания «Транснефть».

Рассказывают, что глава компании г-н Токарев особой духовностью не страдал, пока в феврале 2009 года не попал на историческую встречу патриарха Кирилла с тогдашним мэром Москвы Юрием Лужковым. На встрече обсуждалась острая нехватка церквей в столице. На тот момент общее количество храмов и часовен в епархии города составляло 837. Патриарх настаивал, что москвичам требуется как минимум еще 591 храм. Присутствовавшая на встрече бизнес-элита, по воспоминаниям Лужкова, «встала на дыбы, что такое количество они не потянут. Яростно поторговавшись, потребность москвичей оценили в 200 новых храмов. В таком виде программа пошла в жизнь».

Через несколько месяцев после разговора патриарха и мэра было подготовлено распоряжение московского правительства, регулирующее выделение участков под строительство. Подписал его за своего начальника, уже отправленного в отставку, глава столичного стройкомплекса Владимир Ресин. Возражений от заступившего на пост Сергея Собянина не было, более того, рулить строительством церквей поручили Ресину, и он это успешно делает до сих пор, хотя давно уже не чиновник и, кажется, вовсе не православный. Однако старые связи и умение раздавать пряники нужным людям никуда не пропали, поэтому церковная стройиндустрия цветет и пахнет и давно уже вышла за пределы московской программы «200 храмов».

Для сбора частных пожертвований на строительство храмов финансово-хозяйственным управлением (ФХУ) РПЦ был учрежден специальный Фонд. Председатель правления — архиепископ Егорьевский Марк. Сопредседатели — патриарх Кирилл и Сергей Собянин, среди членов совета — Герман Греф (Сбербанк), Владимир Потанин («Интеррос»), Алексей Миллер («Газпром»). Годовой бюджет на строительство церквей в Москве Владимир Ресин оценивает в 1 млрд руб. Открытых данных – кто и сколько перечислил – нет, даже налоговая инспекция не в курсе, кому положены льготы «за благотворительность». По данным РБК, которому удалось ознакомиться с документами фонда за 2014 год, 97% этих поступлений обеспечили юридические лица. В то время на первом месте по щедрости был благотворительный Фонд возрождения Старицкого Свято-Успенского монастыря, перечисливший на строительство храмов 165,7 млн руб. На первый взгляд, «битый не битого везет», но это не так, если знать, что председатель монастырского совета — Виктор Христенко, в прошлом министр промышленности и торговли РФ, затем председатель коллегии Евразийской экономической комиссии. Среди учредителей — супруга Христенко, вице-премьер правительства Татьяна Голикова, а также давние соратники экс-министра, сохранившие ключевые посты в Автопроме, Оборонпроме и банках.

В принципе, самые крупные жертвователи Фонда — главы всех ведущих российских компаний, можно смело ткнуть пальцем в любого и не промахнуться. Это уже похоже на манию, но не дать на церковь – все равно, что уступить место конкуренту, бегут с деньгами, расталкивая друг друга. По воспоминаниям Владимира Ресина, Владимир Потанин лично обращался к патриарху «с просьбой благословить на финансирование строительства храмов». Благословение было получено, а Ресин порекомендовал Потанину два адреса под стройку - на ул. Лобачевского и на пересечении Новочеремушкинской с Гарибальди. Потанин оперативно перечислил на на святое дело аж 600 млн руб. Самое интересное: на небесах об этом тоже прослышали и, по словам архиепископа Марка, «вознаградили жертвователя»: вскоре Потанин занял первую строчку в списке Forbes, приумножив своё состояние до $15,4 млрд.

Один из самых щедрых дарителей программы «200 храмов» — бизнесмен Михаил Абрамов. Основатель и меценат Музея русской иконы, Абрамов, по его данным, пожертвовал на строительство двух храмов около 700 млн руб. Он уверен: для человека, которому не все равно, как будет развиваться наше государство, участие в программе «200 храмов»— большая честь и удача. Не раз публично печалился, что «огромное количество бизнесменов, вместо того, чтобы давать деньги на храмы, уезжает из страны в какое-нибудь уютное место в Европе». Сам Абрамов симпатизирует действующей власти, активно поддерживающей РПЦ. Ему, похоже, отвечают взаимностью - владельцу Plaza Development отданы промзоны Москвы под строительство бизнес-центров.

Преобразователи нивы

Половину бюджета фонда поддержки церквей жертвователи перечисляют инкогнито, строжайше оберегая свои « имена, пароли, явки», поэтому чем им воздалось за святость, выяснить затруднительно. Но можно в целом оценить успехи преобразователей на православной ниве.

На излете советской власти, в 1988 году, Русская Православная Церковь имела 76 епархий и 74 архиерея, 6 893 храма (заметим, что это всего лишь 12% от дореволюционного количества), 6 674 священника и 723 диакона, 2 монастыря, 2 духовные академии и 3 семинарии. Сегодня у нас 293 епархии и 354 архиерея, 40 000 храмов, 36 000 священников и 5 0004 диаконов, 944 монастыря (462 мужских, 482 женских), 5 духовных академий, 3 православных университета, 2 богословских института, 38 духовных семинарий, 39 духовных училищ.

В некотором смысле это действительно прорыв…

- Еще бы знать, - куда? – поделилась с «НИ» бывший директор Центра „Монастырское подворье» Светлана Любицкая. -До середины 80-х в РСФСР было всего два действующих мужских и ни одного женского монастыря, поэтому с начала 90-х патриархия начала восстановление именно обителей. Происходило это на фоне распада сельского хозяйства в стране и массового обнищания крестьянства. РПЦ сделала сильный ход, что именно возрожденные монастыри станут тем центром, откуда пойдет созидание. В прошлом монастырские хозяйства действительно были совершенными и образцовым. Перед революцией они занимали около 900 000 гектаров земли и давали почти 20% сельскохозяйственной продукции, производимой в стране. Поэтому задача – восстановить монастыри и запустить хозяйственную деятельность, государство восприняло очень благосклонно: сотни тысяч гектаров земли были переданы церкви безвозмездно. Мыслилось это так: трудолюбивые крестьяне под новым руководством и с молитвой, накормят страну и поднимут монастыри из руин. Со стороны государства передачей земли и церковных строений занимается Росимущество. За последнюю пятилетку Церковь получила порядка 300 объектов в половине регионов страны. При этом из двух возможных форм — собственность и безвозмездное пользование, выбор РПЦ всегда в пользу последнего — в этом случае государство еще и выделяет деньги на содержание храмов.

Сколько всего людей живут в монастырях, неясно: такой статистики не существует. Известно, что женские монастыри обычно больше, чем мужские. В Троице-Сергиевой лавре, по официальным данным, около двухсот монахов; это очень много. По словам Любицкой, за двадцать лет движения селян в сторону монастырских подворий не произошло. В лучшем случае сельские жители просят заняться их храмами, но слышат оправдания: в деревнях мало верующих, «неперспективный приход». Тем временем восстановление монастырей требует огромных средств. Их находят. Многие обители, особенно представляющие историко-культурную ценность, восстановлены за счет спонсоров и прекрасно живут, зарабатывая на паломниках, продаже сувениров и хлебобулочных изделий из муки, закупленной на базе оптом. Собственное хозяйство если и есть, то только на свои нужды и на кормежку приблудных рабочих, которым некуда деться после колонии. Так живет, например, Оптина пустынь в Козельске, Серафимо-Дивеевский монастырь в селе Дивеево, Псково-Печерский монастырь.

- Проблем много, монастыри разные, - говорит Любицкая, - есть и отдаленные обители, где 5-6 монахов влачат жалкое существование и собирают помощь через соцсети. Это говорит только об одном: добиваясь расширения своего влияния, РПЦ переоценила и количество истинно верующих в России и материальные возможности подающих в кружку. Что удалось православной империи, так это сформировать целый класс, «ради веры» живущий исключительно на пожертвования. Зарабатывать они не хотят и не будут. Я это поняла после одного случая. Иностранный бизнесмен Джон Кописки, принявший в России православие и оставшийся здесь жить, решил помочь женскому монастырю – подарить ферму на 10 племенных коров. Настоятельница, подумав пару дней, заявила, что деньгами возьмет, а коров – нет, не надо. Хлопот много, а у ее монахинь есть более благородные занятия: экскурсии водить, дежурить в храме, свечки крутить, ну или ездить по учреждениям, добывая вспомоществование. Пришлось Кописки оставить коров себе.

Ну а храмы и монастыри растут как грибы...