Тамара Эйдельман описала истинный смысл стояния на Угре и его последствия

Тамара Эйдельман, историк, заслуженный учитель России

В 1480 г. правитель государства в Нижнем Поволжье, в районе нынешней Астраханской области, отправился со войском против правителя Москвы, Звенигорода, Коломны, Ярославля, Костромы и многих других городов. Незадолго до этого московскому правителю покорились новгородцы, но Тверь и земли вокруг нее считались другим государством, Рязань подчинялась указаниям Москвы, но ей формально управлял другой человек, а в Пскове все еще собиралось вече.

Правителю государства, которое находилось в Астраханской области, раньше подчинялись обширные земли, но к 1480 г. он утратил контроль над Казанью, Крымом и землями между Волгой и Уралом. Но правители Москвы всё ещё отправляли ему дань, иногда, правда, отделываясь богатыми подарками. Однако предыдущие несколько лет ни дани, ни подарков в Астраханскую область не отправляли.

Возмущенный правитель Нижнего Поволжья пошел требовать того, что, по его мнению, полагалось ему по праву. Он дошёл до реки Угры, протекающей по нынешним Смоленской и Калужской областям. Неподалеку отсюда, по Оке, проходила граница между владениями того, кто управлял Нижним Поволжьем, и того, кто управлял Москвой и другими землями. На запад от этих мест, в районе Смоленска, начинались владения совсем другого государя, правившего из Вильно или из Кракова.

Московский правитель судя по всему не очень хотел сражаться с правителем поволжским, свою казну и семью он отправил подальше – на север, сам явился к Угре, потом уехал в Москву, чем вызывал большое возмущение горожан, которые требовали, чтобы он их защищал. Часть приближенных уговаривала уступить, другие говорили, что надо сражаться. Ростовский архиепископ Вассиан призывал москвича к решительным действиям, даже назвал его «беглецом», прислал ему сердитое послание – и убедил сражаться с врагом.Сражения на Угре, правда, не было. В какой-то момент отряд, подчинявшийся правителю Поволжья, попытался переправиться через реку, но московский отряд их остановил. Так продолжалось чуть больше месяца – до середины ноября. В конце концов похолодало, в войске правителя Поволжья стало нечем кормить коней, и они отошли в свои земли. Они были сердиты на виленского правителя, не оказавшего им помощь, и в отместку разграбили его владения – Мценск, который сегодня находится в Орловской области, Серпейск и Козельск – в Калужской.

Так закончилось Стояние на Угре. Хан Ахмат вернулся в столицу Большой Орды Сарай-Берке, а великий князь Московский Иван Васильевич – в Москву. Через год на Ахмата напал сибирский хан Ибак, столица которого находилась в Тюмени. В это время ставка Ахмата находилась в устье Северского Донца, впадающего в Дон неподалеку от Азовского моря. Там он и нашел свою смерть.

Иван Васильевич через пять лет начал войну против Тверского князя и присоединил к Москве его владения, позже он будет воевать с литовским князем и польским королем Казимиром IV и его потомками и в конце концов уже сын Ивана III получит власть над Смоленском и другими землями, которые в тот момент считались литовскими.

И я никак не могу понять, почему мы должны отмечать тот день, когда жители одной части земель, которые сегодня входят в состав нашей страны, не подчинились жителям другой части? Почему мы не отмечаем присоединение Новгорода или Твери? Потому что новгородцы и тверичи были христианами, а подданные хана Ахмата исповедовали ислам? Потому что они говорили на другом языке? А может быть жители Тюмени предложат отпраздновать убийство хана Ахмата их правителем?

Вообще-то в 3 статье нашей Конституции написано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ». Мне всегда казалось, что это значит, что все жители России, независимо от языка и вероисповедания обладают равными правами. Каким же образом победа предков одних россиян над другими может стать поводом для празднования. Я что-то неправильно понимаю?

Оригинал текста здесь.