Пушкин мультипликации: Андрею Хржановскому – 80

Диляра Тасбулатова

Вообще дар удивительный – и человеческий в том числе: Андрей Юрьевич всегда либо улыбается, либо смеется, хотя далеко не все мультипликаторы столь добродушны. У блестящей триады – Хржановский-Норштейн-Назаров – характеры совершенно разные (одного из них, Назарова, уже к сожалению, нет в живых), и Хржановский, наверно, самый из них добродушный.

Шестидесятник же он условный: в 1966-м ему было всего 27, и его дебют «Жил-был Козявин» - о тупом чиновнике, который по заданию начальства идет сквозь всю планету (!) в поисках какого-то Сидорова, сметая все на своем пути, - так вот, этот дебют каким-то чудом не лег на полку. Огромная удача: забегая вперед, в наши времена, когда «Союзмультфильм» почти разрушен до основанья, можно сказать, что фильм был провидческим. Повторюсь, то был фильм 27-летнего человека: сейчас юношами прикидываются вплоть до сорока, всё определяются, обдумывают житье.

То есть уже в молодости у Хржановского было четкое понимание ситуации – только-только входя в профессию, он сразу стал нонконформистом – в русле течений того времени, взрыва искусства и свободы, позже, в начале семидесятых (вспомните бульдозерную выставку, 74-й год) это было невозможно.

В Интернете пишут:

Аллегория тупого разрушителя Козявина с государственной машиной была настолько очевидной, что зрители не могли представить себе, как этот фильм могла пропустить цензура. Зато второй знаменитый фильм-притчу Хржановского «Стеклянная гармоника» цензура уже «заметила» и положила «на полку» на целые 20 лет. Фильм-аллегория о судьбе искусства (игра на стеклянной гармонике делала людей возвышенными и прекрасными, но власть убивала музыканта, а через много лет в город приходил новый), весь был построен на превращении образов мировой живописи. Этого раньше почти не было в русской анимации (впрочем, элементы такого цитирования были и у Хитрука, и в «Козявине»: чиновник разрушал мир, населенный деятелями искусства, взятыми со знаменитых портретов). В «Гармонике» заколдованные равнодушным «человеком в котелке» Магритта, уродливые хари средневекового искусства – Босха, Брейгеля, Арчимбольдо и страшилища Гойи, превращались в возвышенные лики с возрожденческих полотен и фигуры Эль Греко под музыку Шнитке, который всю эту изобразительную разность соединял с помощью музыкальной полистилистики.

Кроме всего прочего, Хржановский, уже в шесть лет задумывающийся о судьбе Пушкина, сделал мульти-пушкиниану, опять-таки противостоящую официальному образу нашего всего, с этим их казенным, тщательно наведенным хрестоматийным глянцем (не устаю напоминать, как всё это беспощадно высмеял еще Зощенко). Казалось бы, «всего лишь мультик» показал нам другого Пушкина, живого и ироничного, Пушкина радостного, Пушкина-насмешника и Пушкина-весельчака.

Собственно, Андрей Юрьевич – в своем роде Пушкин мультипликации: философ, облекающий свои мысли в форму игры, где сатира скрывается за иронией, легкостью, даже скажем так – за аристократическим изяществом.

Верен себе, так сказать.

От души поздравляем.