Алексей Шалашов

– Несмотря на то, что в филармонии вы человек не новый, от вашего назначения в самом коллективе, да и в Министерстве культуры ожидают чуть ли не революции. Что действительно вы намерены изменить?

– В двух словах, филармония, как было когда-то, должна сосредоточить в себе снова все самое лучшее, что есть в области академической музыки. Но кроме этого у филармонии есть и другая миссия, социальная задача – назовите это как хотите. Ни для кого не секрет, что в Москве живут лучшие мастера страны – это десятки, сотни музыкантов, которые составляют, наверное, где-то девяносто пять процентов культурного потенциала страны. Все они безусловно должны присутствовать на столичных сценах, они должны быть востребованы у себя на родине.

– Но вы ведь не станете отрицать, что за последние годы филармонию покинули многие знаменитые музыканты. Причем уходили целые коллективы. Яркий тому пример – Большой симфонический оркестр Владимира Федосеева...

– Собственно говоря, я был одним из тех, кто содействовал уходу оркестра из филармонии.

– Теперь вы об этом жалеете?

– Как не жалеть, конечно, я жалею. Но тогда коллективы хотели самостоятельности, потому что у филармонии не хватало сил развивать и пропагандировать каждый из них по отдельности. Весь филармонический процесс неизбежно построен был как некий вал, некая фабрика. Теперь многое меняется, и музыканты уже возвращаются. Сейчас ведутся успешные переговоры со многими из них, и с оркестром Федосеева, кстати, тоже. У нас будет к каждому индивидуальный подход. Конечно, все оркестры имеют собственные пресс-службы, все стали заниматься рекламой самостоятельно, выстраивают свою политику, но самое главное то, что они самостоятельно стали гораздо активнее с обществом – дирижеры стали давать интервью, выступать по телевизору, это же и есть осознание того, что в этом обществе, где произошла информационная революция, это важно.

– Что вы имеете в виду под «информационной революцией»?

– Раньше государство отводило классике особое место в информационом пространстве, а сейчас с приходом свободы в культуру внимание слушателей необходимо отвоевывать. И тут колоссальная опасность, потому что конкуренция массовой культуры с классикой огромная. К тому же место на информационном поле становится все дороже. Поэтому для многих коллективов сегодня встает вопрос: выгодно ли экономически тратить такое количество средств на собственную рекламу, на собственное билетное хозяйство, на маркетинг и так далее. Не лучше ли эти средства, кстати, государственные, ибо вся культура у нас, как известно, дотируется, пустить на повышение зарплаты музыкантам, привлечь на концерты более дорогих солистов и дирижеров?! Мы сейчас задумались о том, что именно филармония могла бы и должна в этой ситуации взять на себя заботы по пропаганде каждого музыканта и коллектива. Думаю, мы сможем на деле доказать, что такой подход эффективен.

– То есть вы хотите сыграть роль «Видео-интернешнл» на музыкальном рынке?

– Не совсем так. Ведь мы не рекламное агентство. Если сравнивать с телевидением, то напрашиваются аналогии с телецентром и производителями программ. Во всем мире существует система, когда какая-то концертная компания или какой-то человек – импресарио, арендует большое количество залов. Все известные европейские концертные дирекции являются промоутерами крупнейших европейских залов. Но если вы приезжаете, предположим, в Цюрих или в Вену, вы видите афиши зала и исполнителей, а не агентств. И у нас вскоре поодиночке трудно будет что-либо сделать. Организация концертов – это огромная каждодневная работа, за которой нет больших денег, большой славы. Но кто-то этим делом должен заниматься.

– Однако филармония в России и филармония в Европе – совсем разные организации.

– Да, безусловно. Здесь филармония была обществом большого количества музыкантов и оркестров. На Западе филармония – это общество, усилия которого направлены на популяризацию музыки силами, как правило, лишь одного симфонического оркестра. К примеру, Лондонская филармония – это всего лишь оркестр, и люди, которые с помощью этого оркестра занимаются популяризацией музыки. А у нас филармония выполняет много функций одновременно. Не секрет, что у нас это и здание, где есть классы для репетиций, свой зал. Для многих музыкантов – это практически дом.

– Кстати, правда ли, что здание филармонии вместе с концертным залом имени Чайковского собираются приватизировать?

– Здание филармонии приватизировать нельзя, просто невозможно – это культурное достояние, это федеральное имущество.

– Выступая на страницах нашей газеты, солист филармонии Николай Петров говорил о том, что нижние этажи здания отданы на откуп некоей иностранной фирме и сама филармония не имеет никакой выгоды.

– Действительно, вот этот нижний этаж, тысяча квадратных метров, сдан в аренду. По-моему, в 95-м году был заключен договор между Минимуществом России и генеральным арендатором – сингапурской компанией. Арендаторы вложили два миллиона долларов в реконструкцию первого этажа и получили его в свое распоряжение. Мне лично трудно теперь судить, как нужно было тогда поступить: надо ли было сохранить первозданный облик здания или действительно создать инфраструктуру сервиса. Что касается доходов филармонии, то договор заключен до 2015 года. Если мы цивилизованное государство, то выбрасывать партнера, который вложил сюда деньги, нельзя. Другое дело, что, к сожалению, доходы филармонии от этого комплекса несоизмеримы с рыночной стоимостью аренды этих площадей. Если честно, то я еще не занимался этой проблемой, и надо встречаться с этими арендаторами и с Минимуществом, изучать проблему.

– Здание филармонии расположено на Тверской улице – это самое дорогое место в Москве. Намерены ли вы сдавать какие-либо другие площади филармонии в аренду?

– Нет. Дело в том, что филармонии и самой не хватает территории. Здесь ведь базируются и не филармонические коллективы – прославленный ансамбль танца Игоря Моисеева, хор Свешникова, хор Пятницкого, Оркестр имени Осипова. Они занимают территорию гораздо большую, чем музыканты и служащие филармонии. Для того чтобы создавать и расширять менеджерскую часть филармонии, нам понадобятся площади.

– Вы собираетесь кого-то выселить или перестраивать с ними отношения?

– Это тоже невозможно. Все перечисленные коллективы учреждены Министерством культуры, а значит, они по закону имеют право на помещение и при этом безвозмездно им пользоваться. Так что «перестроить отношения» с ними мы не вправе. Правда, например, хору Свешникова государство нашло другое помещение. И через несколько лет после реставрации они переедут. Возможно, что и с другими коллективами это может произойти.

Алексей Шалашов родился в 1951 году. Окончил Московскую консерваторию по классу скрипки профессора Майи Глезаровой. Вся творческая жизнь его связана с Большим симфоническим оркестром им. П. И. Чайковского под руководством Владимира Федосеева: скрипач – концертмейстер скрипичной группы – администратор – директор оркестра. В мае 2002 года был приглашен на должность первого заместителя генерального директора Московской филармонии. Имеет звание заслуженного артиста России.