Posted 24 мая 2010,, 20:00

Published 24 мая 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 06:48

Updated 8 марта, 06:48

Отчаянные поиски танго

Отчаянные поиски танго

24 мая 2010, 20:00
Творческий вечер примы Мариинского театра Ульяны Лопаткиной прошел в Москве на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. В рамках проекта «Великие имена» балерина представила голландского хореографа Ханса Ван Манена, одного из столпов европейского неоклассического танца. Компактный концерт в

В последние годы звезда из Петербурга говорит о жестких рамках классики и «нереализованной энергии», которую ей хочется вложить в современные балеты. Сотрудничество с Хансом Ван Маненом – акция именно такого энергетического рода: устав от канонов и правил, гранд-дама классики отчаянно ищет новые впечатления. На вечере в Театре Станиславского таких балетов было пять – «Хаммерклавир» на музыку Бетховена, «Три гносианы» Эрика Сати, «Соло» Баха, «Пять танго» Астора Пьяцоллы и «Два номера для НЕТ» Арво Пярта (НЕТ – аббревиатура Нидерландского театра балета). Впрочем, назвать эти постановки современными можно лишь в России, с ее стародавними представлениями о балете: в Европе такой тип танца давно уже «папино кино». Московская акция Лопаткиной, в силу наших однобоких балетных привычек, имеет просветительский привкус. И балерина проявила хороший вкус, когда заключила соглашение с Ван Маненом. 78-летний голландец – из когорты лучших европейских балетмейстеров ХХ века, придавших балету новый стимул развития в момент тотального наступления «контемпорари данс» (авангардного современного танца).

Ван Манен, снабдивший классические па ломаными деталями пластики, вовсе не безбашенный радикал, смущающий умы невиданными театральными «закидонами». Новый балетный гуру Ульяны – новатор настолько, насколько может «проглотить» русская балерина, воспитанная в строгих правилах Петербургской академии Вагановой, с пуританским представлением о должном в балетной профессии. Ульяна, по ее признанию, любит абстрактную живопись, а значит, может понять структуру балетов Ван Манена, в которых традиционный пируэт может совмещаться с разудалым па из твиста, а тотально вытянутая по правилам классики стопа – неожиданно встопорщится. Но в беседе с журналистами Лопаткина, смущенно улыбаясь, рассказывала о трудностях, с которыми ей пришлось столкнуться: современный хореограф по ее словам, более откровенен в показе отношений между полами, чем стерильные авторы классических постановок. Это танцы, требующие не столько традиционной русской балетной кантилены, сколько отточенной графичности, спонтанной чувственности, острого переживания музыки и «быстрого реагирования» на смены темпа и ритма. Опусы голландца строятся по завету великого балетмейстера Джорджа Баланчина: если на сцене есть мужчина и женщина, значит, есть и сюжет. Не зря Лопаткина восхитилась еще одной гранью нового репертуара: балеты «говорят о живых людях, а не об идеальных моделях».

«Хаммерклавир» в начале, как и «Соло» во втором отделении, исполнялся артистами Нидерландского национального балета (кстати, реклама вечера, обещавшая кроме Лопаткиной еще и участие звезд мирового балета, мягко говоря, лукавила). Ульяна вышла на сцену во втором номере программы, когда в паре с солистом НЕТ Александром Жембровским исполнила «Три гносианы», а затем станцевала и «Два номера для НЕТ». Жембровский, неплохой танцовщик, внимательный партнер и опытный специалист по Ван Манену, тактично «подавал» Лопаткину, отводя на нее главное зрительское внимание, хотя прима справедливо утверждает: в дуэтах голландца нет борьбы за лидерство, а есть равноправие. Неофитка с удовольствием вникала в суть приглянувшейся хореографии: мешала импрессионистскую зыбкость поз с экспрессивной материальностью поддержек, смело играла в фирменную «консервативную сексуальность», резво притопывала ступнями после невесомых взлетов на пуантах, не боялась «некрасивости», и оставила за бортом надмирную отстраненность, свойственную ей в классике. Под конец решила совсем уж расслабиться и взялась за балет «Пять танго», в котором участвовали солисты Национального балета Португалии. Вот тут наступил предел ее возможностям: в стайку раскрепощенных девиц, смакующих страстный танец, затесалась зажатая девушка из богатого дома, тайком сбежавшая в дешевый дансинг. Все-таки странно, когда в жарком мареве аргентинского танго вдруг выплывает вечный балетный Лебедь. Видимо, это и был тот самый «обрусевший Ван Манен», о котором Лопаткина со здоровой самоиронией говорила на пресс-конференции.

"