ЛАРИСА ДОЛИНА

– На президентском Совете вы говорили о том, что на нашей эстраде происходят разрушительные для нации процессы и с этим надо как-то бороться. Вы и сейчас ратуете за цензуру?

– Нет, ни о какой цензуре речи там не было. Не понимаю, почему мне приписали эти слова. У нас ведь демократическая страна. Я всегда была против цензуры, я знаю, что это такое, на себе это испытала, потому что мое становление как певицы как раз пришлось на время правления коммунистов, когда цензура была везде. В те времена худсоветы могли решить мою судьбу в одночасье.

– И действительно решали?

– Мне запрещали петь некоторые песни. Когда я записывалась на радио и пыталась приукрасить песню какой-то маленькой джазовой импровизацией, это безжалостно вырезалось. Так что я хорошо знаю, что такое цензура. В моем лексиконе этого слова нет и не будет. Что же до моего доклада... я выступала и выступаю против того, чтобы по телевидению в прайм-тайм транслировали песни с нецензурной лексикой. Если этого теперь нет на экране – это уже прогресс. У нас демократическая страна, но не надо забывать, что у экранов сидят дети. Мы должны задумываться, как на них повлияет это все. Искусство должно быть созидательным. Будь то рок-музыка, эстрада, джаз, классика, балет, опера. Артист должен нести со сцены людям радость и надежду какую-то. А какая надежда будет оттого, что мы услышали мат по телевизору?! Я иногда смотрю по MTV клипы рок-команд и вижу, что творится в зале во время концерта: зомбированная абсолютно молодежь, в глазах ничего, кроме жуткого кокаинового блеска. Мне просто страшно за этих подростков и молодых людей. Но как можно оградить молодого человека от этого, как убедить не ходить на этот концерт?!

– То есть вы одобряете те меры, которые предпринимает Лужков, не пуская группу «Ленинград» на крупные московские площадки за «ненормативную лексику»?

– Скажем так: я понимаю, почему это происходит.

– Если я правильно понял, на совете шла речь о запрете песен с ненормативной лексикой на общенациональные телеканалы?

– Об этом тогда говорили многие: актер Сергей Жигунов, пианист Николай Петров... Наверное, какие-то меры приняли, потому что я смотрю сейчас телевизор и уже не вижу нецензурщины.

– Говорят, что на совете имелась в виду группа «Тату», в то время как вы ею чуть ли не восхищались?

– Я действительно горжусь, что у нас получился такой прорыв на западный рынок. Это совершенно нормальное явление, веяние моды. Если их так полюбили в мире, значит, наверное, что-то в них такое есть. Рада за девочек. Я и тогда на совете не согласна была с Николаем Петровым, который категорически был против них. Я бесконечно люблю его, уважаю как великого пианиста, но с его мнением о «Тату» я не согласна.

– Вы всегда выступали против фонограмм. Неужели сами никогда не прибегали к их помощи?

– Я вам честно скажу, я так и не научилась петь под фонограмму. Очень тяжело это для меня. Что же до других артистов – время идет, и многие исполнители, которые раньше пели только под фонограмму, стали пробовать петь живьем. Это отрадно.

– Была идея такая на государственном уровне, законодательно решить вопрос с фонограммными концертами?

– Разработчик этого закона Иосиф Кобзон. Он сейчас предлагает поставить вопрос о частичном запрещении работать под фонограмму. Я предполагаю, что в афише должно быть написано: «Частичная работа под фонограмму» или просто «Работа под фонограмму». Люди должны знать об этом.

– Это из серии «Минздрав предупреждает»?

– Что-то типа того. Получается, что зрители приходят на концерт уже готовые к этому. Их не обманывают, при этом билеты, конечно, должны быть на порядок дешевле. И исполнитель уже может не волноваться, что его заподозрят в том, что он поет под фонограмму. Кобзон наверняка сможет пробить этот закон. Он ведь не один этого хочет, есть у него сторонники в Думе, посмотрим, что из этого выйдет.

– Но ведь в конце концов шоу-бизнес в нашей стране только делает первые шаги... Кстати, как вы сами оцениваете состояние российского шоу-бизнеса?

– Мне кажется, у нас нет шоу-бизнеса как такового. У нас отдельно шоу и отдельно бизнес. Нет такого мощного механизма шоу-бизнеса, как на Западе, где действительно огромные вложения и в результате очень качественный продукт. Тем не менее я все-таки с оптимизмом смотрю в завтрашний день. В результате таких проектов, как «Народный артист» и «Фабрика звезд», появилось много новых имен, талантливых молодых артистов. Я не люблю говорить «шоу-бизнес», скорее «эстрада».

– А что вы цените в эстрадном артисте, певце больше всего?

– Стержень должен быть в артисте, харизма, притягательность какая-то. Ведь знаете, есть люди, не обладающие мощным голосом, и в жанре популярной песни голос – это не основополагающее, это не стоит на первом месте. Помимо голоса артист должен обладать своим особенным, только ему присущим стилем. Если мы вспомним Клавдию Шульженко, Марка Бернеса, Леонида Утесова, они же не обладали голосами, но когда их слушаешь, замирает сердце. Шарль Азнавур, Далида, Джо Дассен – можно еще немало имен вспомнить...

– Сегодня много говорят о пиратстве в шоу-бизнесе. Вас эта проблема волнует?

– Это самый больной, пожалуй, вопрос. Государство, наверное, уже устало этому сопротивляться. А артисты от пиратов очень страдают. Уже и закон есть, а пиратство как процветало, так и процветает.

– Очень странная ситуация, когда член совета при президенте не может получить причитающееся вознаграждение из-за преступников…

– Я же не всегда была членом совета по культуре и искусству, прежде всего я артистка, певица. В нашей стране совершенно невозможно выпускать продукцию и получать с этого дивиденды. Через два дня появляется точно такая же, но пиратская. Два дня ровно пиратам нужно на то, чтобы растиражировать твой многомесячный труд. Иногда даже уже в процессе выхода альбома все это происходит, и параллельно с легальным альбомом выходят пиратские. Ты не только не зарабатываешь на этом, как зарабатывают звезды во всем мире, но и теряешь колоссальные деньги. Мы вынуждены очень много концертировать, быть в бесконечных гастрольных турах… Порой ужасно устаешь, а все равно едешь и работаешь, а как иначе?.. У меня в коллективе 40 человек, и я всех должна кормить. За рубежом артист делает большой тур в поддержку альбома, а дальше спокойно работает над следующим или отдыхает. Он зарабатывает хорошие деньги за свои пластинки и совершенно спокойно занимается тем, чем хочет. У нас так не бывает.

– Говорят, что вашего мужа повели в американскую «кутузку» за то, что он пытался урезонить тамошнего продавца пиратских дисков?

– Наша «желтая» пресса любит раздувать скандалы из ничего, не было никакой драки. Мой муж Илья три дня очень вежливо просил не торговать пиратской продукцией прямо в фойе на моих сольных концертах в Нью-Йорке. Это же сверхнаглость! Этот человек очень сильно при людях его оскорбил, и Илья, как настоящий мужчина, защищая свою честь и мою, не выдержал и просто его ударил. За это и просидел сутки в американской тюрьме. Раздули такое, что он, оказывается, избил старика до полусмерти, писали такую чушь, что у меня волосы на голове шевелились, когда я это читала.

– Сейчас есть две Ларисы Долины, одна в поп-музыке, другая в джазе. Они каким-то образом соперничают, пересекаются где-нибудь?

– Дома (смеется). Я оба этих жанра люблю и обеих певиц лелею. Просто я умею многое, и мне очень хочется поделиться этим со своими зрителями.

– И все же в последнее время вы все чаще поете джаз. С чем связано ваше возвращение в этот жанр? На ваш взгляд, интерес к жанру сейчас в России меняется?

– Интерес действительно очень вырос, и мои концерты с оркестром Игоря Бутмана «Карнавал джаза» это показали. Аншлаги в «России» два вечера подряд на джазовых концертах – лет пять тому назад это невозможно было представить. И фестиваль «Триумф джаза», и просто джазовые концерты пользуются успехом. Когда в стране началась перестройка, резко все поменялось, джаз существовал только для узкого круга людей. А какая музыка была популярна, вы сами знаете. На эстраду вылез весь андеграунд и имел колоссальный успех. Потом люди стали скучать по хорошей и качественной музыке. Думаю, поэтому и проснулся снова интерес к джазу.

Справка «НИ»

Лариса ДОЛИНА родилась в Баку. Детство ее прошло в Одессе. Музыкальная карьера Долиной началась в 1971 году в эстрадном оркестре «Мы одесситы». В дальнейшем она была солисткой оркестров Константина Орбеляна, Паллада Бюль-Бюль Оглы и Анатолия Кролла. В 1984-м певица получила приглашение исполнить одну из главных партий в кантате «История доктора Фауста» Альфреда Шнитке. С 1985-го Долина выступает с сольными программами. С 1985 по 1996 год певицей выпущено 10 альбомов. Она снялась в музыкальных фильмах «Бархатный сезон», «Мы из джаза», «Остров погибших кораблей» и др., ее голос звучит в 70 кинокартинах и мультфильмах. Лариса Долина – лауреат международных и российских премий. В 1993 году ей присвоено звание Заслуженной артистки России.