Актриса Театра сатиры Вера Васильева

– Вера Кузьминична, московский зритель, наверное, не знает, что вы не раз соглашались играть в других театрах. Был даже период в вашей жизни, когда десять лет подряд вы ездили в Тверь и играли там Раневскую в «Вишневом саде»…

– По-моему, лучшие свои роли я сыграла не в Театре сатиры. Для меня этот театр очень дорогой, я его люблю, и мне в нем хорошо, но роли, соответствующие моему амплуа, я получала здесь редко. Вы правильно заметили, что «Вишневый сад» я играла в Твери. Но был момент, что и у нас в театре шло это произведение. Причем в самый разгар работы Татьяна Васильева, игравшая Раневскую, уволилась и покинула труппу. Тогда я набралась смелости, подошла к Валентину Плучеку и сказала, что мечтаю сыграть эту роль. Но Валентин Николаевич отреагировал холодно: «Ну, Вер, и Оля Аросева хочет играть, и Нина Архипова… Я лучше найду на Раневскую молодую артистку». И передал эту роль Раечке Этуш, которая работала блестяще, но меня обидела несерьезность разговора. И больше никогда в жизни я ничего не просила. Играла то, что предлагают. Я могу бесконечно говорить про свои любимые спектакли. Кроме «Вишневого сада» это и «Странная миссис Сэвидж» в Театре кукол Образцова. Кстати, молодой режиссер Андрей Денников, который выпустил эту премьеру, совсем недавно ушел из жизни. И, на мой взгляд, он заслуживает того, чтобы руководство театра организовало в его честь большой творческий вечер. Но это к слову… А в первый раз стены Театра сатиры я покинула в 1958 году, сыграв в Брянске «Дженни Герхардт» Драйзера (спектакль прошел всего несколько раз). С того времени я пыталась себя реализовать в тех театрах, где, мне кажется, я могла бы быть полезна.

– То есть вы всегда искали сложные, глубокие роли, притом что благодаря кино зритель помнит вас большей частью активисткой и труженицей?

– Вы имеете в виду «Сказание о земле Сибирской»? Туда меня пригласили, когда я еще училась в театральном. И роль действительно очень мне подходила – я ведь из простой семьи, мой папа из деревни, поэтому я понимала все требования режиссера. А с телеспектаклем «Свадьба с приданым» произошел, как ни странно, курьезный случай. К тому моменту мне казалось, что жизнь деревенских людей я изучила блестяще, но режиссер Борис Равенских вдруг отвел меня в сторону и сказал: «В кадре ты должна болеть за урожай!» Я ответила: «Да мне на него наплевать. У нас ведь фильм о любви». – «Потому что ты глупая». Но все же я оказалась права: моя маленькая неумелость говорить об урожае придала положительное качество роли. Так героиня не казалась человеком, который родился сразу «правильным» и все делал «правильно». Она правильно любила, а все остальное уже шло как бы само собой…

– Вы сказали, что никогда ничего не просили. А у вас когда-нибудь просили? Например, подписать коллективное письмо деятелей культуры, на которые сейчас пошла мода?

– В самом деле, коллективные письма, к счастью, обошли меня стороной – кроме письма в защиту животных. Причем там я сама проявила инициативу, поскольку собак и кошек жалела всегда. Я стыжусь того, что они у нас такие брошенные. Но как помочь? Когда мы с коллегами, собрав подписи, пошли к чиновникам говорить о необходимости специального закона – все мои товарищи держались молодцом. А я же все время плакала и была неубедительна, потому что мне не хватало аргументации.

– Вы всю жизнь работали в Театре сатиры. Раньше сатира часто становилась средством борьбы с бюрократами. Вам за все это время удалось перевоспитать хотя бы одного бюрократа?

– Не знаю, как насчет перевоспитания, но одну роль сатирическую я все-таки сыграла хорошо. Это был спектакль Афанасия Салынского «Ложь для узкого круга». Я там играла карьеристку. Ключ к образу помог мне найти Георгий Павлович Менглет, наш актер (и постановщик спектакля). На одной из репетиций он сказал: «Верочка, процветают в карьере обычно очень обаятельные люди. Вот ты посмотри на Фурцеву. Какая она женственная, как умеет обольщать». И мне показалось, что Георгий Павлович прав. Моя героиня кокетничала с каждым, хотя это были ее подчиненные, где-то могла под русскую бабу сыграть, хлопнуть по плечу: «Ну иди, иди отсюда». Такая немножко Зыкина. И это подкупало тех, кто помогал ей двигаться по служебной лестнице. Потом ее неожиданно разоблачили, и она рыдала от злости. За эту роль меня, кстати, похвалили в печати. Рецензия называлась «Тартюф в юбке».

– Политическая сатира сегодня не очень востребована на телевидении, да и в театре тоже. На ваш взгляд, нужна ли она людям?

– В советские времена сатира была очень нужна, поскольку о многом нельзя было сказать напрямую. Сатиру понимали с полуслова, и это вызывало отклик зрительного зала, поскольку сатира говорила о тех недостатках, которые каждый человек чувствовал в жизни. Те спектакли, которые ставил Валентин Плучек, были по-настоящему сатирическими, злободневными. Неудивительно, что некоторые из них закрывали. Например, «А был ли Иван Иваныч?», «Теркин на том свете», не говоря уже про «Банкет» и «Доходное место» Марка Захарова. Причем слово, произнесенное со сцены, воспринималось настолько остро, что актуально звучал даже Островский. Например, в «Доходном месте» Татьяна Ивановна Пельтцер говорила: «В наше время на одно жалованье не проживешь!» И раздавался вопль восторга, потому что это касалось каждого в зале…