Убежать из-под обстрелов: Кто и как уезжает из Белгородской области

Елена Петрова, Юлия Ларина, Наталья Сейбиль

Правильное решение — уезжать

Фотографии пустого Белгорода поражают. Там, где раньше бурлила жизнь — обезлюдевшие улицы. Каждый день приносит новые сообщения о смерти или ранениях мирных жителей. Власти, как могут, пытаются предотвратить новые потери среди населения, устанавливают блокпосты на дорогах при въезде в приграничные с Украиной районы. Наконец, глава одного из самых пострадавших районов — Грайвороновского, а за ним и белгородский губернатор, настойчиво рекомендовали жителям области уехать из своих домов.

«Дорогие друзья, убедительно прошу вас прислушаться к нашим доводам, пойти навстречу и на время покинуть свои дома. Безусловно, будем обеспечивать безопасность и сохранность имущество, которое вы оставляете», — обратился к белгородцам губернатор Вячеслав Гладков.

Его подчиненные происходящее в области категорически отказываются называть эвакуацией, мол, ее нет. И действительно, эвакуацию никто не объявлял, но люди убегали из своих домов в чем были — в трусах и тапках. Именно так рассказывали «НИ» волонтеры, которые работают в ПВРах в Старом Осколе.

«Я сегодня ездил — шампуни, дезодоранты, таблетки. Вчера памперсы покупал», — рассказывает «НИ» руководитель народного контроля в Старом Осколе и, по совместительству, волонтер Евгений Александров.

Помощи ждут женщины с малолетними детьми, старики, все, кому некуда ехать, потому что нет ни денег, ни родственников. Точной цифры, сколько за неделю приехали в «безопасные» районы области, нет. Волонтеры говорят о 5000 человек. Это похоже на правду, потому что тот же Старый Оскол в 2014 году принял из Донецка и Луганска 5,5 тысяч человек. Теперь настала очередь своих, белгородцев.

«Страшно оставаться, и страшно все бросать»

Губернатор Гладков объявил, что 9000 детей покинут на время опасные районы. Детсадовцев и самых маленьких от матерей отрывать не будут, поедут школьники, некоторые — не в первый раз.

Артему 9 лет. Его родители собирают мальчика в лагерь во второй раз. В первый раз он был в лагере в Калуге 3 недели в середине февраля. Тогда ему было очень страшно ехать. Теперь мальчик попросился в лагерь сам. Он больше не может выносить звуки взрывов. Мама Екатерина рассказывает:

— Сначала мы очень сильно переживали. Мы его никогда от себя не отрывали. Всегда и везде с нами. Но тут такая ситуация… предложили, посоветовались даже сейчас: либо он у меня тут будет в ванной сидеть целыми днями. Только бах — и мы все уже вторую неделю — либо в коридоре, либо в ванной. Не по расписанию. Где угодно и в любое время может застать.

В лагере в Калуге были маленькие — с 1 по 4 классы. Дети находились там три недели. Сейчас в школе предложили два варианта — опять на три недели или уже на 75 дней. Екатерина с мужем выбрали первый вариант, просто не смоги себе представить, что будут без Артема два с половиной месяца.

— У них там были телефоны, связь поддерживали. Можно было позвонить и утром, и в обед, и вечером. По поводу еды у нас проблемы есть. Он не всё ест. Но он из этой ситуации выходил: если ему еда не нравилась, ел хлеб. Те, кто брал учебники, они в тихий час занимались. По картам урока как-то занимались. Педагогов там не было. Они сами это делали. Я своему учебники не положила. За ними присматривали вожатые.

Перед отъездом мам предупредили — приезжать к детям нельзя, даже если заболеют и попадут в больницу. Кате и Артему повезло — мальчик не болел, а вот ее крестнику пришлось там туго. В общем и целом, Артему в Калуге понравилось. Особенно запомнился музей космонавтики.

Родители Темы работают, поэтому выбора у них не остается, если только не решать проблему кардинально. А решиться на отъезд нелегко. Квартира до сих пор в ипотеке. Если уезжать, квартиру надо продавать.

— Сейчас, чтобы уехать, надо ехать либо уже насовсем и обосновываться там. Продавать квартиру. Мы надеемся на лучшее, но последнее время улучшений не замечается. Начинают возникать такие мысли всё чаще и чаще. Ситуация дальше покажет.

Горизонт планирования в Белгороде — не месяцы или годы, а дни.

Кому повезло

Наталья приехала из Белгорода в Воронеж только сегодня. Больше находиться в городе было нельзя:

— В Белгороде — ежедневные обстрелы. Последнюю неделю мы вообще не выходили из дома, только до ближайшего магазина. Дети весь день просидели в укрытии. Дети в коридоре ели, дети в коридоре спали. Это место, которое защищено от стёкол.

У Натальи двое детей. Старшему — 19, младший — дошкольник. Артему исполнилось 7 лет, но он еще ходит в детский сад, вернее, должен ходить. С января 2024 года о саде можно было забыть. Гулять Артемка мог максимум час в день. Наталья живет с младшим вдвоем. С мужем они в разводе, а он сейчас на СВО. Старший сын — студент. Из-за обстрелов он уехал из Белгорода раньше Натальи и Артема.

— Возвращаться под обстрелы он категорически не хочет, дистанционное обучение сейчас есть, но он пытался подать заявление на дистанционное обучение, у него не приняли. Официального ответа у нас нет, но ему отказали. Просто даже не стали принимать заявление.

Зарабатывать на жизнь Наталья не могла. Она как самозанятая предлагала в Белгороде сеансы традиционной китайской медицины. Из-за того, что сын был в последнее время дома, работать женщина не могла. С каждым днем в Белгороде становилось все опаснее, и когда Наталья увидела в ВКонтакте объявление, что в Воронеже мужчина предлагает комнату в общежитии, долго раздумывать не стала.

— Там было оговорено, чтобы были порядочные люди и оплачивали коммуналку. Фактически бесплатно. Если вы посмотрите цены на аренду в Воронеже, они резко выросли за последнюю неделю.

С Сергем Гетманским, многодетным отцом и неравнодушным человеком, «НИ» познакомились, когда помогали ему воевать с недобросовестными застройщиками и жадными чиновниками. Они с женой регулярно передают деньги и продукты в госпиталь и детдом в Донецке. Сначала Сергей предложил свою комнату в Воронеже главе Совета депутатов в родном Старом Осколе для беженцев, которым некуда деваться, потом уговаривал депутатов ЕР забрать для нуждающихся — в ответ была тишина, чиновники размещают людей в ПВРах, это их деньги, говорит Сергей.

На вопрос «НИ», не хотел ли Сергей заработать на комнате, он хохочет:

— Нет! Мы, конечно, могли и раньше сдать эту комнату в Воронеже студентам. У нас и свои дети — одна в Питере, взрослая. Второй служит по контракту. Зарабатывать на этом я не собирался. Мы сейчас посмотрели объявления в Воронеже: трехкомнатная квартира — 75 — 80 тысяч и коммуналка, однушка 30 — 35 тысяч плюс коммуналка, студия — 30 тысяч! Московские цены!

Комната в общежитии — это не элитные апартаменты, ремонт там на кухне и в туалетах не делался с советских времен, но в самой комнате все отремонтировано. Наталье после ее уютной квартиры жить в общаге непросто, зато не стреляют. Но одно она бы никогда не сделала. На вопрос, смогла бы она расстаться с сыном, она не задумалась ни одной секунды:

— Однозначно нет!

Кому совсем не повезло

В Старый Оскол Белгородской области приехали жители Шебекина, Грайворона, Козинок, самого Белгорода. Евгений Александров и его команда помогают чем могут.

— Власти на местах не всегда готовы к решению нештатных ситуаций. Они через неделю настроятся, но первое время — нет. Как сейчас — 5 тысяч человек приехало. У нас люди из Шебекино, Грайворона, Козинки. Первая волна у нас была в декабре, а сейчас это новые. Белгород тоже добавился. Здесь те, кому ехать некуда, финансы не позволяют снять жилье, одинокие люди. И проблема в чем: приехало много людей, а организации нет. У нас же СВО не 10 лет идет, не дай бог. Их только третий день начали привозить. А пять дней назад кого привезли — так там никто и не появлялся. Их кормят, разместили, а у людей нет ничего, они уехали в трусах и тапках. А нужно мыло, шампунь, порошок стиральный…

Людей разместили по всему городу: в двух гостиницах, переделали помещение на одном из заводов, на водохранилище отдали базу отдыха. Евгений рассказывает:

— Много с детьми. Вчера же памперсы покупал. 6 пачек отвез, до меня ребята 6 пачек отвозили. Есть груднички, 11 месяцев. В гостинице 30 номеров, живут 150 человек, и на них 30 детей. Животных всем пришлось оставить. С точки зрения антисанитарии — где собаку в ПВР держать? СВО — это такое действие, где на многие моменты ты повлиять не можешь. Одна ракета прилетела, аккуратно попала, а когда тебя постоянно долбят — кости бы унести самим.

У администрации денег на беженцев нет, говорят волонтеры, поэтому они сами собирают деньги. «Раньше собирали на квадрокоптеры, а теперь на картошку», — по-деловому четко и понятно описывает ситуацию Евгений.

— Беженцы могут, не дай бог, но они могут находиться у нас сколько угодно: крыша над головой есть, питание есть, постель меняется 1 раз в 5 дней. К нам приехали те, кому больше ехать некуда. Все, кто мог уехать к родственникам или имел финансовую возможность, а тут самые незащищенные. Мы не говорим им: давайте деньги, мы вам привезем, у них денег нет. Были бы у них деньги, они бы тут не находились.

Реальность этих дней и в том, что цены на аренду квартир в Осколе взлетели ввысь. Да что квартиры — даже товары на Авито беженцам хотят продать подороже:

— Приезжаешь по объявлению, стиральная машинка нужна, в объявлении стоит — 7500 и торг. Приезжаешь: для ПВР за 7 отдашь? — Нее, я торговаться не буду. — Ты что, разве не понимаешь, куда мы берем? Стоит ушлепок 18-летний и говорит, что он торговаться не будет. Люди разные. Есть и такие, кто бесплатно помогает, но это единицы.

Антонина Мосина приехала в пункт временного размещения из посёлка Горьковский и живёт здесь с четверга.

«Там у нас так били, это не передать! Ведь рукой подать — и граница. До сих пор всё трусится. Мне сказали собираться, я всё, что было, схватила, пальто надела и побежала», — рассказывает Антонина Васильевна и плачет.

В семье Венеры Череповской и Артура Матвиенко пятеро детей. Старшему — три года, остальные погодки. Самому маленькому нет и года.

«Мы приехали из Стрелецкого. Стало страшно за детей. Позвонили на 112, нас пригласили в Старый Оскол, мы собрались и на своей машине уехали. Условия тут нормальные, относятся хорошо, деткам всё предоставляют: памперсы, смеси. Я сам таксист, так что и здесь выезжаю, работаю», — поясняет Артур.

Люди готовы помогать людям

Как говорил «НИ» Евгений, есть разные люди. Мы узнали о многих, кто сам предложил свою помощь белгородцам.

Александр из Московской области зовет беженцев в свой дом в Рузском районе. У него небольшой деревянный летний домик с электрическим отоплением. Сейчас там никто не живет.

— У нас есть свободный дом. Пусть люди поживут в нем, зачем под обстрелами сидеть. Денег не надо. Дом пригодный для проживания. Он не совсем зимний, но сейчас уже и сильных морозов нет», — рассказал он «НИ».

Николай Белкин из подмосковного Чехова уже ждет белгородцев. У него есть свободная трехкомнатная квартира и дача.

— Ко мне едет беременная женщина с бабушкой и двумя маленькими детьми. Они заселятся в квартиру. А на дачу жду женщину с двумя детьми. Одному малышу всего четыре месяца, старшему ребенку — четыре года. Вот должны на этих выходных приехать. Встречу. Уже кроватку для ребенка установил», — отрапортовал Николай «Новым известиям».

Он увидел информацию об ищущих жилье на страничке сообщества пограничников. И несмотря на то, что сам переживает непростые времена, никаких денег с белгородцев брать не хочет.

— Все началось с того, что у нас в сообществе разместили объявление о том, что люди нуждаются в жилье. У нас, кто служил в пограничных войсках, всегда готов помочь, если есть возможность. А у меня трехкомнатная квартира пустая. Конечно, я сразу откликнулся. Потом решил еще и на даче разместить. У меня там есть все условия. Так получилось, что я недавно без работы остался. Работал в правительстве Московской области. Теперь пытаюсь найти новую работу для обеспечения моей большой семьи.

Все белгородцы, с которыми сегодня разговаривали «НИ», надеются на то, что этот морок для них закончится. Но между ними и нами все-таки пролегла невидимая граница. Для них, в отличие от нас, разрывы снарядов — это не картинка новостей, а реальность, в которую многие из них возвращаться не хотят.