Утонченный мираж: пост Кончаловского о сталинском рокфоре вызвал дискуссию в Сети

Два дня назад режиссер Андрей Кончаловский опубликовал короткое воспоминание о своих дедушке и бабушке, в котором были и такие странные строки: «Снимая и «Сибириаду», и «Дворянское гнездо», и «Дядю Ваню», я наполнял эти фильмы запахом моих дедушки и бабушки – они рано завтракали, пили кофе; к кофе были сдобные булки, сливочное масло и рокфор, хороший рокфор, еще тех, сталинских времен».

В ответ режиссер получил от сетевого сообщества множество саркастических реплик.

«Ценю породистость. Вот это все из помета в помет – экстерьер, купированный хвост, стоячие уши, продуманная вязка. Только так получается настоящая, беспримесная, элитная шавка…» - пишет журналист Михаил Шевелев.

Другой журналист, Кирилл Шулика считает, что Кончаловский немного «заблудился» во времени:

«Рокфор сталинских времен. И это при том, что дед один из самых мощных русских художников Петр Кончаловский, а бабушка Ольга Сурикова дочь того самого Василия Сурикова. И действительно, оба застали до прихода советской власти настоящий рокфор и слышали настоящий хруст французской булки, но внучек все свел к Сталину, собственно, как обычно…»

Активист Вера Афанасьева советует в духе времени:

«Так надо же запретить Франции использовать слово "рокфор" для обозначения сыра! Правильный рокфор - сталинский, оказывается!..»

Впрочем, были отклики и с другим пафосом, в том числе, и защищавшие советский рокфор:

«Сыр «Рокфор» успешно производился в СССР, в частности, на Угличском сырзаводе еще с 1930-х годов. Доступен и советский ГОСТ на производство рокфора. Более того, в сети немало воспоминаний любителей сыра с плесенью, покупавших его в те годы. В СССР не было многого, но вот рокфор - был. Правда, он не был популярен - многие советские граждане считали его «испорченным».

А публицист Вадим Ольшевский отозвался на эту дискуссию стихами:

Оладьи, кофий и фарфор

Припоминает сын поэта.

И сыр, конечно же, рокфор -

Спасибо Сталину за это

Любопытно, что нашлись у Кончаловского и защитники, причем, что самое удивительно, из числа современных «интеллигентов». Именно о таких пишет в своей публикации Виктория Мусвик:

«Все же это удивительно, как у части постсоветской интеллигенции отчетливо элитистские взгляды смыкаются со взглядами тех, кто отстаивает позиции советской номенклатуры. Во вчерашнем «споре о рокфоре» звучали реплики о том, что, мол, «чернь» завидует настоящей советской интеллигенции/бывшим аристократам. И рокфор этой черни было не понять. Последнее особенно смешно, с учетом того, что сыровары пишут: этот «сталинский рокфор» был слишком соленым, ни в какое сравнение, естественно, не идет с французским. Попытавшись недавно воспроизвести его «по советскому ОСТу», они были вынуждены признать поражение: современная публика уже слишком привыкла к хорошим сырам, она это советское творение есть не будет. Рецептуру поменяли. В общем, изысканность вкуса «хорошего советского рокфора» под большим вопросом, конечно. Понятно, что ели, что было. Но меня лично очень заинтересовала эта подмена обсуждения сталинизма репликами о псевдо-утонченности и зависти к элитам.

Такого рода вещи звучат постоянно. Недавно меня неприятно поразил текст Ревзина о Горбачеве (написанный в 2016 в GQ, но я его тогда не видела). В целом интересный, но там были строки про то, что Горбачев из крестьян, а мать его - совсем простая женщина. А ведь крестьянам, мол, ничего не надо, только бы не было войны. Все хорошее и тонкое в Горбачеве в этом тексте выводилось из ценностей интеллигенции, которая (я цитирую дословно) «не крестьяне, ей много чего было надо». Все это довольно странным образом идет в абсолютный разрез с опытом моей семьи, где потомки именно репрессированных крестьян до сих пор являются самыми последовательными антисоветчиками и антисталинистами, которые очень хорошо распознают следы этой идеологии у современных политиков. А вот часть выходцев из интеллигентских кругов после 2014 вполне себе утонула в этической каше. Более того, именно от крестьянской родни до меня дошли заветы быть смелой, пробовать новое и что «девочка всё может». Собственно, самыми смелыми женщинами после 1917 тоже оказались мои крестьянские бабушки и прабабушки.

И вот вчера я читаю, что Кончаловский в интервью после фильма о расстреле в Новочеркасске говорил, что, мол, Хрущев зря развенчал культ личности Сталина - это было «примитивное решение». Что он согласен с Мао, что Хрущев идиот и предал коммунизм, а китайские товарищи не предали. Что Хрущев не очень умный (но умнее Ельцина). И главное, пожалуй: это Кончаловский связывает с тем, что Хрущев был «настоящим крестьянином». Я не очень поняла причудливость позиции: получается, восстание рабочих нужно было Кончаловскому, который кругом себе создает репутацию утонченного такого чувака с рокфором, чтобы просто раскритиковать Хрущева и встать на сторону Сталина?

Я все больше думаю в последнее время, что идея «общего дела» была миражом конца восьмидесятых - девяностых. Недавно один мой френд обратил внимание, что в передаче Парфенова о 1968 годе нет революционного Парижа, только Прага. Мы там дискутировали, было ли это общей позицией интеллигенции девяностых, связанной с отрицанием всей левой повестки после краха СССР. Я считаю, что нет, не было. Потому что на зарубежке филфака МГУ нам рассказывал наш чудесный Косиков и про 1968, и про его влияние на европейскую мысль. Мы читали Фуко, Барта, Женетта и прочих леваков. Это не мешало нам и нашим преподавателям однозначно отвергать сталинизм и репрессии. В общем, позиции в интеллектуальных кругах были разные. И это в том числе потом проявилось в тех новых институциях (вузах, издательствах, фондах и так далее), которые были построены. Я надеюсь, их историю еще напишут. Историю различий.

А особенно я надеюсь дожить до момента, когда вот такие рассуждения про крестьян будет делать не вполне комильфо, а немного, ну в общем, стыдновато.

Рокфор для привлечения внимания!»